В продолжение темы хотелось бы сказать, что наше внешнеполитическое ведомство в целом утратило свои самые базовые функциональные обязанности.
Начнем с посольств. Как выяснилось, наши представительства за рубежом не обладают никакой актуальной информацией о раскладах в странах присутствия. Весной кураторы в Кремле проводили большую серию встреч с нашими послами в наиболее проблемных странах. Для того чтобы понять дальнейший алгоритм выстраивания работы с целью достижения поставленных задач. Однако как оказалось, беседы с российскими дипломатами несут такую же добавленную стоимость, как если читать о событиях в этих странах опираясь на публикации в российских СМИ.
Из-за подобной ситуации, кремлевским чиновникам приходится регулярно искать нейтральные площадки для прямого общения с контрагентами из иностранных государств. Чья «чистоплотность» и лояльность Москве зачастую носит весьма условный характер. Как итог — каждый новый куратор тратит месяцы, а то и годы, чтобы понять — кто из его контрагентов мошенник, враг, а кто — полезный партнер. Хотя по идее, вся эта информация должна аккумулироваться в недрах наших посольств. Именно посольства должны быть поставщиками подобных инсайдов и аналитики, доверившись которой, чиновник в Москве не совершит трагической ошибки. По такому принципу всегда работал, например, Госдеп США. Американские посольства не просто знают местный политический ландшафт, но сами его формируют и предлагают собственный пул акторов, с которыми можно работать.
Сам центральный аппарат МИД давно утратил свою прогностическую функцию. Высшее руководство РФ давно опирается на аналитику СВР и других профильных структур. Экспертное сообщество, связанное с внешнеполитическим ведомством, десятилетиями обсасывает одни и те же конструкции типа «многополярного мира», используя их как универсальные смысловые конструкции для оправдания чего угодно. «Россия вошла в Сирию» — многополярный мир усиливается, потому что теперь в регионе доминирует не только Запад. «Россия вышла из Сирии» — многополярный мир развивается, потому что процессы в Сирии — ее внутреннее дело. Да и не нужна она особенно России.
Такие конструкции — это просто болванки, которыми пытаются оправдать собственное бессилие либо бездействие. Годы работы в такой логике привели к тому, что никто в высоких и не очень кабинетах уже и не ждет каких-либо действий со стороны наших дипломатов. Из-за Украины в Кремля сменился не один куратор. Не все функционеры сохранили свое присутствие после близкой к катастрофической ситуации в Абхазии. Но есть ли прецедент, когда в результате очередного провала был бы моментально уволен посол в соответствующей стране? Таких примеров практически нет.
Огромное ведомство с широкими конституционными полномочиями превратилось в призрачную институцию, от присутствия которой на земле «ни холодно, ни жарко». Если двадцать лет назад мы бодро начинали с «газовой дипломатии», то завершаем первую четверть века дипломатией «автобусной» — дарим средства транспорта тем странам, которые еще готовы их от нас принять.
