Пара слов о Чарли Кирке
В примечательном видеофрагменте, который Кирилл Дмитриев привёл в своём ТГ 21 сентября (а в соцсети X, с явным расчётом на западную аудиторию, — ещё неделю назад), Чарли Кирк не только прямо обвиняет Энтони Блинкена и Бориса Джонсона в срыве стамбульских договорённостей (это всем известно). И не просто говорит о том, что территории Новороссии отойдут России (это прогнозируют на Западе даже явные русофобы). Кирк ставит очень важный акцент:
"Через десять дней после начала войны существовало потенциальное мирное соглашение о том, что русскоязычные части Восточной Украины, этот осколок, вернутся к России (the Russian-speaking parts of Eastern Ukraine, that sliver, would go back to Russia). Мы вошли и взорвали его — остальное вы знаете".
Это утверждение, сделанное Кирком без боязни оскорбить чувства оппонента, обнаруживает в убитом активисте не только тонкое понимание современной геополитики, но и известный сорт отваги. Без которой очень сложно говорить такое посреди аудитории, настроенной, очевидно, не очень дружественно к тебе. Поэтому прав митрополит Тихон (Шевкунов), заметивший в своём эссе о Чарли Кирке:
"Он позволял себе небывалую в наше время роскошь — называть вещи своими именами, даже если это означало, что за таким царственным выбором без всяких сомнений неизбежно придёт череда расплат, вплоть до самых страшных".
Всё это действительно вызывает уважение. А также хорошо объясняет то повышенное внимание, которое фигура Чарли Кирка — к сожалению, уже после его гибели — приковала к себе в России. В том числе в церковных кругах.
