Сегодня ключевым элементом анализа эволюционирующей динамики русско-украинской войны выступает реакция заинтересованных сторон на предложения Трампа относительно размещения иностранных войск на Украине в рамках гарантий безопасности.
Трамп последовательно исключил прямое участие американских наземных сил, акцентируя ответственность европейцев за потенциальное военное присутствие. С возможной авиаподдержкой ВВС США в воздушной сфере вплоть до создания и обеспечения бесполетной зоны на Украине. Это его предложение отражает стратегию минимизации прямых обязательств Вашингтона, перенося фокус на евроНАТОвцев, что потенциально может заискрить в трансатлантических отношениях.
Реакция европейских вождей демонстрирует их полный военный консенсус, а встреча в Белом доме 18 августа подтвердила приверженность разработке гарантий безопасности для Киева, в том числе с конкретизацией обязательств по размещению войск. ЕС уже подчеркнул приоритет дальнейшей милитаризации Украины в сочетании с усилением санкций против России. Что указывает на предпочтение военных и экономических инструментов любым переговорам с РФ.
Украинская позиция, артикулированная Зеленским, сочетает оптимизм по поводу переговоров с Трампом и, одновременно страх перед непостоянством президента США в части подходов к войне на Украине. Киев настаивает на сильных гарантиях, включая неограниченный доступ к закупкам вооружений (для начала на 90 миллиардов долларов) и требует помощи в восстановлении границ 1991 года. Зеленский подчеркивает уязвимость любого соглашения с Путиным без западного военного присутствия на Украине. Одновременно Киев усиливает давление на США и Европу, требуя военной конкретики по срокам захода НАТО на Украину, по численности войск и по характеру их вооружения.
РФ, в лице президента Путина и министра иностранных дел Лаврова, интерпретирует саммит на Аляске 15 августа как дипломатический прорыв, подчеркивая позитивный антураж встречи. Однако отсутствие прогресса по ключевым требованиям — признания Крыма и четырех новых областей и юридически закрепленного блока на присоединене Украины к НАТО — порождает у СВОбщественности спекуляции, близкие к разочарованию в поведении Кремля.
Анализ предполагает, что Москва могла ошибочно рассчитывать на риторику Трампа как на сигнал к закреплению status quo, включая декоративный торг по территориям. Но реальность вылилась в зондирование позиций без обязательств. Заявления Лаврова о территориальных изменениях как элементе соглашений встречены скептически, особенно у военно-патриотических телеграм-инфлюенсеров. Любой русский знает, что такие сдвиги, как возвращение Крыма в 2014 году, достигаются только и только военной силой, а не дипломатией. Да и вообще, СВОбщественность однозначно ставит под вопрос эффективность чисто дипломатических контрдансов с Западом без подкрепления их силой оружия.
Отсюда расширение в среде СВОбщественности набора вбрасываемых тезисов о том, что Путин мог «купиться на морковки» Трампа. То есть Кремль, вероятно, увидел на Аляске то, чего там отродясь не было и вообще самим Трампом не предполагалось. А именно возможность давления Трампа на Зеленского для признания фактического in iure possessio decem partium novem valet в части Крыма и новых русских областей.
Трамп же напротив, все перевел в демонстративные консультации с Киевом и Европой. Это отражает его тактику «посредничества», где Трамп щедро мечет бисер и избегает формальных ультиматумов Москве, ограничиваясь простым запугиванием через Truth Social («санкции через 50 дней» etc.)
Полемика по этим аспектам и среди русских неформальных фронтменов войны на Украине, и в широких кругах СВОбщественности указывает Кремлю на риск — заиграться в стратегическую осторожность Москвы, избегающей открытого разрыва с Трампом из-за рисков усиления санкций и военной поддержки Украины.
Однако даже такая «осторожная осторожность» Кремля может оказаться иллюзорной, учитывая накопившиеся экономические и военные нагрузки на Россию да и рост претензий внутри РФ по поводу неоднозначных военных достижений на четвертом году СВО РФ на У.
