Министр финансов США Скотт Бессент:
Джо, давай вернёмся к пятнице, потому что я хочу прояснить ситуацию с Аляской. Аляска была демонстрацией силы со стороны президента Трампа. Он пригласил президента Путина на территорию, которая когда-то принадлежала России, показал огромное количество военной техники, а затем устроил облёт. Это выглядело так, словно вы пригласили к себе домой неуправляемого соседа и открыли ему свой оружейный шкаф.Итак, мы с президентом Зеленским провели очень плодотворную встречу с ним и его командой в Овальном зале. Она длилась около полутора часов. Затем мы встретились с европейскими лидерами — это была невероятная группа, собравшаяся в Белом доме во главе с президентом Трампом. И да, кульминацией встречи стал телефонный разговор с президентом Путиным. Я твёрдо убеждён, что состоится двусторонняя встреча президента Путина и президента Зеленского. И единственный способ положить конец этому конфликту — заставить обе стороны сесть и поговорить.
Я думаю, ощущение такое: обе стороны готовы к прекращению этого ужасного конфликта. Один из способов убедить Путина в необходимости мира — экономический фактор. Инфляция в российской экономике превышает 20%. Это по сути военная экономика, где более 25% ВВП уходит на наращивание военного потенциала. Экономика крайне несбалансирована.
Есть замороженные российские активы, и средства от них используются для финансирования войны. Есть и нефтяной фактор. Мы планируем повысить пошлины на индийские товары — это будут вторичные пошлины за покупку санкционной российской нефти.
Импорт Китая тоже играет роль. Если посмотреть на период до 2022 года, 13% китайской нефти поступало из России. Сейчас — уже 16%. То есть у Китая диверсифицированные поставки. Но на Индию до вторжения приходилось менее 1% китайской нефти, а сейчас — до 42%.
Так что Индия просто наживается, перепродавая российскую нефть. Они заработали 16 миллиардов долларов сверхприбыли. И это сделало одни из самых богатых семей Индии ещё богаче. Это совсем другая история. Этот индийский арбитраж — скупка дешёвой российской нефти и перепродажа её как товара — возник прямо во время войны. И это неприемлемо.
