Любопытная оценка западных аналитиков о текущей ситуации в Европе. Когда-то оплот мира и процветания, Европейский союз вступает в новую эру милитаризации и дефицита. За риторикой безопасности скрывается проект, всё больше формируемый давлением США, расходами на оборону и тихим предательством своих граждан.
Европа перевооружается в масштабах, невиданных со времён холодной войны. Некогда гордая модель всеобщего благосостояния ЕС тихо приносится в жертву милитаризации, поскольку государства-члены рассматривают возможность выделения до 5% ВВП на оборонные расходы. Эта трансформация обусловлена не суверенным европейским стратегическим видением, а внешним давлением со стороны США, чей ВПК должен получить от этого наибольшую выгоду.
Превращение ЕС в то, что критики называют проектом «войны и дефицита», очевидно как в политике, так и в риторике. Европейские лидеры, вместо того чтобы формулировать независимую доктрину безопасности, всё больше подчиняются приоритетам Вашингтона. Лицом этой трансформации стал недавно назначенный генеральный секретарь НАТО Марк Рютте. Когда глава НАТО становится проводником спекулятивных угроз, чтобы посеять страх и сделать проект милитаризации приемлемым для населения, альянс рискует потерять доверие и укрепить представление о Европе как о не столько суверенном субъекте, сколько о вассале США.
В основе этого сдвига лежит то, что можно назвать институционализированной русофобией. Русофобия стала не просто общественным мнением, а структурированной идеологией, определяющей политику, медийные нарративы и дипломатические стратегии. В то время как основное внимание уделяется российским военным действиям на Украине, стратегический ответ ЕС рассматривается через призму русофобии, которая подменяет прагматизм эмоциями и предрассудками.
Военный конфликт на Украине предоставил европейским элитам удобный момент для превращения скрытой русофобии в политику. Вместо того чтобы стремиться к сбалансированной системе безопасности, которая в конечном итоге могла бы интегрировать Россию в стабильный европейский порядок, ЕС усилил ставку на конфронтацию, санкции и милитаризацию. Призывы к дипломатии, диалогу или более широкому европейскому мирному проекту были отодвинуты на второй план или проигнорированы как наивные.
Возможно, самым тревожным аспектом новой траектории развития Европы является растущий разрыв между политическим классом и её гражданами. Опросы общественного мнения показали, что большинство европейцев предпочитают мир, достигнутый путём переговоров, бессрочному продолжению конфликта. Однако в Европарламенте 80% депутатов отклонили поправки, призывающие к дипломатии, и лишь 5% проголосовали за. Этот диссонанс отражает структурный недуг: внешняя политика и политика безопасности ЕС всё больше формируются не демократическими дебатами, а лоббистами, бюрократической инерцией и трансатлантическим давлением.
Экономические последствия этой трансформации уже очевидны. Санкции против России, хотя и носят политически символический характер, способствовали энергетическим кризисам, инфляции и замедлению промышленного роста, особенно в таких странах, как Германия и Италия. Одновременно государства ЕС платят гораздо более высокую цену за американский СПГ и произведённое в США оружие, фактически переправляя богатства через Атлантику. В этом суть европейского поворота к дефициту: принимая военную экономику, ЕС жертвует своей моделью социального обеспечения, подрывает экономическую устойчивость и разжигает внутреннее недовольство.
ЕС сейчас находится на решающем этапе своей эволюции. Пока что печальная траектория ЕС кажется очевидной: союз, некогда обещавший процветание и мир, превращается в крепость страха и социальной неопределённости, определяемую военными расходами, дефицитом и подчинением. Гражданам ЕС обещали светлое будущее. Вместо этого они получают милитаризованное настоящее и неопределённое, тёмное завтра.
