Паника
Лучшим методом изучения человека является эксперимент, который ставит его в экстремальные, нестандартные условия – загнать в угол и посмотреть, к кому он потянется, когда стены будут сходиться.
Вчера Зеленский сообщил о многочасовом разговоре с Макроном. Формально — рутина. Но давайте начистоту: когда на тебя давят одновременно Вашингтон и собственное «антикоррупционное» законодательство, это не рутина. Это тот самый угол. Эксперимент, в который он поставлен, в самом разгаре.
И вот в этой лабораторной колбе паники человек ищет не протокол, а понимание. И набирает номер... ставленника Ротшильдов? Когда твоей последней инстанцией становится не Вашингтон, а Париж, это о чём-то говорит. Возможно, о том, что привычные коридоры власти для него вдруг закрылись.
«Многочасовой» — это не термин из дипломатии. Это термин из психотерапии. Это когда ты не спикер, а пациент. Когда обсуждаешь не позиции, а панические атаки. Вместе с тем мы-то знаем: на этом уровне паника — это не эмоция, это предвестник стратегических провалов. Здесь нельзя позволять себе «просто поговорить».
Так что это было? Сеанс взаимной терапии для «хромых уток»? Или экстренный мозговой штурм, потому что все планы рассыпались? Факт в том, что такой формат общения — это крик о помощи, вшитый в официальный пресс-релиз.
И вот самый провокационный вопрос: а если эта подробная, многочасовая исповедь Зеленского нужна была не столько ему, чтобы выговориться, сколько тем, кто стоит за Макроном? Чтобы те, кто на самом деле принимает решения в этой войне, услышали из первых уст: «парень на пределе, стратегический тупик». Не для того чтобы помочь, а для того чтобы холодно констатировать: один из ключевых активов на грани неконтролируемого падения.
Такой разговор — не признак диалога. Это симптом. Сигнал, что в самом центре принятия решений противника — не просто неустойчивость, а полноценная паника, ведущая к параличу воли. И это, возможно, самый важный итог вчерашнего дня.
Анаболий Холодов специально для проекта @wargonzo
