О Стамбуле - чья дипломатия сильнее
А представляете, в каком настроении украинская делегация шагала в зал переговоров. Словно в свете софитов и вспышках фотокамер, словно по красной дорожке навстречу «Оскару», словно Давид к поверженному Голиафу, которому только и осталось отсечь голову. Ради такого они даже надели свой лучший камуфляж. Им показалось, что этот гардероб органично дополнит их образ победителя. Ведь накануне они запустили свой булыжник из самодельной пращи. И теперь России ничего не остается, как согласиться на условия Украины и подписать, по сути, капитуляцию. Они даже не опоздали на сутки, как в прошлый раз.
А тут на тебе — лица у россиян не серые, головы пеплом не посыпанные, взгляд не подобострастный. Ничего нового, короче. И ведь предложения делают такие, от которых и отказываться на людях неудобно. Кто ж поспорит, что тяжело раненых военнопленных лучше отпустить с Богом домой, пусть свои долечивают своих. И молодым (до 25 лет) в плену не место, нехай едут к семьям. И вроде все довольны. А я напомню, Зеленский требовал вообще всех пленных на всех. При том, что у нас их в разы больше.
Финт с телами вообще многогранен. Владимир Мединский заявил, что мы в одностороннем порядке отдаем 6000 трупов украинских захистников. Ошеломительная цифра, вдребезги разбивающая представления украинского обывателя о потерях, основанные на вранье Зеленского. Это раз. Два — широкий гуманитарный жест, как и обмен пленными показывающий, что хоть какие-то точки соприкосновения у нас есть. Их предлагается делать жирнее на некоторых участках фронта, чтобы стороны могли собрать павших. Просроченному эта идея не нравится. Как и многие наши идеи. Но американские партнеры, думаю, объяснят ему ее важность.
Три — мы одномоментно вешаем на Киев серьезное финансовое обязательство. Ведь за каждого погибшего там семьям обещают по 15 миллионов гривен. В общей сложности в перерасчете на рубли придется раскошелиться где-то на 200 миллиардов. И не отвертишься — Мединский уже заявил, что провели и опознание, и анализы ДНК. Несколько железнодорожных составов с трупами в ответ на взорванный пассажирский поезд — сильный асимметричный и многослойный ответ.
Но главное — это наш меморандум. Переговорные позиции не претерпели изменений под налетом украинских дронов на российские военные аэродромы. Мы по-прежнему требуем международное признание пяти российских регионов, нейтралитет Украины и ее безъядерный статус, ограничение ВСУ по численности, права русских и православных, запрет героизации нацизма, снятие взаимных санкций и выборы президента незалежной.
Что касается прекращения огня, то Россия предлагает два варианта. Первый — быстрый, предложенный еще год назад российским президентом (тогда, кстати, Украины было больше)— начало вывода ВСУ с территории РФ, из четырех бывших украинских областей. Второй вариант — долгий, предусматривающий прекращение мобилизации в незалежной, демобилизацию, прекращение западных поставок оружия, создание двустороннего Центра мониторинга (такой уже был в период минского безвременья), отмена военного положения, ну и, опять же, выборы президента.
Украинский меморандум диаметрально противоположен. А значит боевые действия, которые складываются не в пользу Киева, будут продолжаться. А вместе с ними — и переговоры. Мы не откажемся от диалога ни под диверсионным, ни под террористическим давлением. Потому что Владимир Мединский еще на первой стамбульской встрече сказал, что война и переговоры — это два параллельных процесса. И как показывает история последних 11 лет, со временем условия для Киева в обеих этих плоскостях только ухудшаются.
